Ультиматум губернатору Петербурга - Страница 12

На самом деле все было проще. Через полчаса после того, как Птица закончил возиться с глушаком и уехал домой, один из людей Дуче, наркоман Васька Ливер, влил в вентиляционное отверстие под крышей гаража литр бензина. А потом бросил горящую тряпку. Так Алексею Воробьеву по кличке Птица набросили петлю на шею. Семнадцатое августа девяносто восьмого ловко выбило табуретку из-под его ног.

— Михеич, — обратился Леха к хозяину крохотного автосервиса, в котором он работал после пожара, — мне бы уйти нужно.

— Иди, — пожал плечами Михеич, — работы все равно нет.

Через десять минут Птица сел в старенькую «шестерку», принадлежащую Наталье, и направился в Приозерск.

Он абсолютно не представлял, к каким последствиям приведет эта поездка.

Временами полуторатонное тело серой оперативной «волги» напоминало плиссирующий катер. Тяжелый автомобиль рассекал лужи, таранил широким лбом дождь и тащил за собой длинный водяной шлейф. В просторном салоне «волги» ехали три офицера ФСБ. Опережая их, в Приозерск ушла телефонограмма.

Следователь Авдеев посматривал с заднего сиденья на спидометр: стрелка редко опускалась ниже сотни. Водитель, опер службы БТ капитан Реутов, перехватил в зеркале его взгляд и подмигнул:

— Не волнуйся, Витя. Резина новая, тачка тяжелая, устойчивая, а водитель просто классный… Шутка. Но очень смешная!

Сорок минут назад двое офицеров БТ подобрали Авдеева в поселке Агалатово. Командировочка на берега седой Ладоги началась. Капитан Реутов и майор Климов подключились к делу позже своих коллег, то, что их очень интересовало, произошло на въезде в Агалатово, но информацией они располагали неполной. Тем более что специалист-взрывотехник определил силу взрыва — ориентировочно, на глаз — не менее, чем килограммов двадцать-двадцать пять тротилового эквивалента. Даже если поделить нижнюю границу этого эквивалента на два — есть о чем призадуматься. Десять килограммов тротила — не фунт изюму.

Когда мокрый, усталый, замерзший капитан Авдеев опустился на заднее сиденье в салоне «волги», его с ходу начали расспрашивать.

— Горячего ничего нет хлебнуть? — спросил следак, растирая озябшие руки.

— А, черт, извини… есть кофе. Дочка твоя делала. Так и сказала: вот вам папина черная командированная сумка.

Командированная папина сумка лежала там же, на заднем сиденье. Капитан достал термос с кофе. Вместе с ароматом горячего напитка он как бы ощутил запах дома, услышал серьезный дочкин голосок. Семилетняя кроха уже знала, что собранная сумка всегда стоит наготове в стенном шкафу. Виктор отхлебывал горячий кофе, грел ладони о колпачок термоса и смотрел на мокрую дорогу, простиравшуюся за коротко стриженными затылками ребят, за непрерывно работающими дворниками и качающейся косой сеткой дождя. Он испытывал редкое чувство покоя и комфорта… обманчивое чувство покоя. Еще он испытывал признательность ребятам за то, что заскочили к нему домой, и за то, что передвинули ручку отопления салона вправо и терпеливо ждут сейчас, пока он чуть-чуть отойдет. Все это, конечно, пустяк… Мужикам тоже доводилось сидеть в засадах, замерзая или, наоборот, мучаясь от жары. Объяснять ничего не нужно. Все ясно и так. Хлестал по стеклам ветер с дождем, летел мимо голый осенний лес, кофе был горьким и крепким, а главное, горячим. Виктор закурил и начал рассказывать:

— Около 12:10 инспектор Васильев остановил для проверки желтого цвета «восьмерку». У них накануне такую в угон заявили. Потому, видимо, он и тормознул. С ним в паре работал старшина из ОМОНа. Второй гаишник и еще один омоновец ушли погреться в кафешку. От места метров сто, но стекла там все до единого вынесло. Гаишнику лицо осколками порезало… Вот наш единственный свидетель. Если можно его за такового считать. С сотни метров, в довольно сильный дождь Буряк особенно-то ничего и не видел. А омоновец…

— Буряк — это гаишник? — уточнил Климов. Прошло уже несколько месяцев с того времени, как ГАИ переименовали в ГИБДД, но все продолжали величать сотрудников дорожной полиции по старинке.

— Да, гаишник. А омоновец сидел спиной к окну, вообще ничего не видел. Так вот… со слов Буряка, Васильев тормознул эту «восьмерку», проверил у водилы документы, потом открыл капот. С минуту они стояли около машины, разговаривали, потом… что там между ними вышло, мы никогда не узнаем. Началась стрельба. Одиночный выстрел, потом очередь. И сразу — взрыв! Наш эксперт считает, что пули попали в бензобак.

Некоторое время в салоне висело тяжелое молчание. За внешне спокойным рассказом Авдеева стояла смерть людей. Служба нередко сталкивает офицеров ФСБ с человеческой трагедией, болью, смертью. Подлая с косой все время бродит рядом, ухмыляется за спиной, похабно подмигивает, кривляется. В житейской и служебной круговерти ты совершенно не думаешь о ней… Но она помнит о тебе всегда.

— Так что там дальше? — прервал тишину голос Реутова.

— Дальше… дальше удалось установить владельца «восьмерки». Дважды судимый житель Приозерска, некто Козлов. В молодости — по хулиганке, потом — за грабеж. Нашли тэтэшку. Видимо, его.

— Пальцы? — спросил Климов.

— Какие, Борис, пальцы, к черту? Там… там, блин, такое…

Говорить не хотелось. Виктор вспомнил черно-розовый кочан, который нашли метрах в шестидесяти от воронки. Кочан оказался безглазой оскальпированной головой. Он поперхнулся дымом, закашлял…

— …тела по кускам собирали. Не поймешь, где чья рука-нога. Сначала не знали даже — сколько погибших. Да еще водитель КамАЗа и четверо в «москвиче».